Зал 5

Мы попадаем сначала в мастерскую живописца, а потом в классы Академии художеств. Пятый зал невелик, в нем всего одна небольшая картина, но это первая русская картина про жизнь обыкновенных людей. У картины занятная история.

«Юный живописец»

Перед нами на холсте — мастерская художника. Мягкий свет льется в окно. На стене — картины, одна — портрет, другая изображает уголок леса. На столе белая гипсовая скульптура-бюст и кукла с подвижными руками и ногами — манекен. Такая кукла помогает художнику правильно передавать разные положения человеческого тела. На деревянной треногой подставке — мольберте — укреплен холст, натянутый на подрамник.

А вот и сам художник. Он еще совсем мальчик. Ему лет четырнадцать. Или того меньше. Как он увлечен работой! И как уверенно, смело работает! В руках у него кисти и палитра — дощечка, чтобы смешивать краски. Перед ним непоседливая девочка. Он пишет на холсте ее портрет. Мать уговаривает девочку сидеть тихо.

Художник захватил на кисть нужную краску, решительно и точно кладет мазок на холст. Чувствуется, что этот мальчик — умелый мастер.

Картина называется— «Юный живописец».

Лужайка в парадном парке

 На картинах Лосенко изображены герои далекого прошлого. Художник узнал об их подвигах из старинных книг  и  сказаний.   На  картине   «Юный живописец» представлены люди, которые жили в одно время с художником и, наверное, были ему хорошо знакомы. И заняты они самым обыкновенным делом.

Хотя на холсте не происходит никаких важных происшествий, он очень привлекает зрителей. Картина написана с большим чувством. Она не заставляет думать о серьезных вещах, но зрителям передается сердечность, с которой она написана. Художник любит людей, которых написал, их ничем не примечательную жизнь. Ему дорог этот мальчик-живописец, приятна его уютная, скромная мастерская, близко его занятие.

Когда один знаток искусства увидел «Юного живописца» рядом с торжественными полотнами про чудесные подвиги богов и древних героев, он хорошо сказал, что эта картина — словно маленькая запущенная лужайка, поросшая ромашкой и одуванчиками, в парадном,  празднично ухоженном парке.

Как искали автора

 Имя автора «Юного живописца» долго оставалось загадкой. Правда, в нижней части картины, на крышке ящика с красками, стояла подпись — «Лосенко», но ученые сомневались в том, что подпись правильная. Не сходились кое-какие даты. Автор «Юного живописца» отличался от Лосенко некоторыми приемами работы. И, конечно, трудно было предположить, что торжественные, немного театральные исторические полотна и эта простая сценка — создания одного мастера.

Уже в нынешнем столетии ученые решились смыть подпись «Лосенко». И вот радость! Под ней оказалась другая, латинскими буквами: «I. Firsove» — «И. Фирсов».

Наверно, кто-то из первых владельцев картины хотел прибавить ей цену: замазал подпись малоизвестного автора и поставил сверху имя знаменитого художника.

Через много лет после смерти Фирсов занял свое место в русской живописи.

Ученым удалось кое-что узнать о жизни Ивана Фирсова. Он служил в Петербурге, при дворе. Потом был отправлен в Париж «для лучшего живописной и театральной науке обучения». Вернулся на родину и стал подмастерьем-декоратором в императорских театрах.

Юные живописцы

 В Академию художеств набирали мальчиков пяти-шести лет. Учение продолжалось полтора десятилетия.

Мальчики вставали в пять часов утра. В шесть шли на молитву. Скудно завтракали. С семи утра начинались научные классы. Потом с девяти до одиннадцати были классы художественные. После обеда — снова научные и художественные классы. Вечером, с пяти до семи,— рисовальные классы. В девять ученики расходились по спальням.

Летом мальчики проводили свободные часы во дворе — играли в лапту, в мяч. Зимой ребята постарше ставили спектакли, а малыши играли вырезанными из бумаги и раскрашенными человечками, с которыми происходили разные приключения.

Младшие ученики носили синие суконные куртки и штаны, старшие — синий фрак, короткие панталоны, белые чулки и башмаки с пряжками.

Кормили мальчиков скверно. Любимым блюдом была гречневая каша-размазня. Правда, ее и давали в неделю шесть раз.

Превыше всего ценилось «доброе поведение». Розги в классах были так же привычны, как кисти и карандаши. «Высекут сам не знаешь за что»,— вспоминал художник, детство которого прошло в Академии.

Из книги Владимира Порудоминского "Первая Третьяковка".