Русское искусство XVIII века — жизнерадостное, жизнеутверждающее. Оно обращено к человеку. Естественно, что на первое место среди всех остальных жанров в это время выдвигается портретный и именно в нем создаются наиболее яркие, значительные произведения.Одному из талантливейших русских портретистов середины XVIII века — Ивану Петровичу Аргунову — и посвящается эта работа.

Становление и расцвет его творчества совпадают с величайшим взлетом всей русской культуры. Блестящие военные победы на суше и на море выдвинули Россию в ряд сильнейших мировых держав. Растет ее экономика, расширяется торговля. «Является литература, является язык, достойный говорящего о себе народа, являются писатели, которые остаются жить в памяти и мысли потомства, является народный театр, журнал, в старой Москве основывается университет», в 1757 году создается Академия трех знатнейших художеств.В это время живут и творят М. В. Ломоносов — «первый талант в России, ее честь», Н. И. Новиков, А. Н. Радищев.

Среди тех деятелей русского искусства, которые в годы засилья иностранцев боролись за создание и укрепление русской национальной культуры, видное место принадлежит выдающимся портретистам А. П. Антропову и И. П. Аргунову, своим серьезным, правдивым искусством подготовившим замечательный расцвет русского портрета второй половины XVIII века.

Аргунов — художник трагической судьбы. Он родился и умер крепостным. Для России того времени искусство, созданное крепостными, не редкость. Помещики стремились увековечить себя и своих близких в портретах, всячески украсить свой быт, жилище.

Характерное описание усадьбы, убранство которой целиком было делом рук крепостных, содержится в одном из памятников мемуарной литературы: «Все парадные комнаты были с панелями, а стены и потолки затянуты холстом и расписаны краской на клею. В зале нарисована на стенах охота, в гостиной — ландшафты, в спальной, кажется, стены были расписаны боскетом, еще где-то драпировкой или спущенным занавесом. Конечно, все это было малевано домашними мазунами, но, впрочем, очень недурно, а по тогдашним понятиям в живописи даже и хорошо. Важнее всего было в то время, чтобы хозяин дома мог похвалиться и сказать: «Оно, правда, не очень хорошо писано, да писали свои крепостные мастера».

Дети крепостных получали ту или иную специальность не по собственному желанию, а по барской прихоти. От воли владельца зависело, кем им быть: кузнецами, лакеями, актерами или художниками.

Портрет кн. И. И. Лобанова -Ростовского. 1750

Часто случалось так, как, например, у графа Орлова в имении Отрада, когда «полезные ремесла были нередко соединяемы с приятными искусствами в одних и тех же лицах: иной, работавший в столярной утром, являлся вечером актером на театре…»

Судьба русского художника этого времени безрадостна. Большинство из них были  выходцами из народа и не могли обойтись без помощи и покровительства властьимущих. Основными же заказчиками являлись императорский двор, сановная верхушка, дворянство.

Портрет кн. Е. А. Лобановой -Ростовской. 1754

И все же по сравнению с участью крепостных положение свободных художников представляется едва ли не райским. Невозможно без возмущения, негодования и боли читать о тех издевательствах и унижениях, которым подвергались крепостные.

Аракчеев, имевший прекрасного крепостного архитектора, «профессора Академии» Семенова, сек его за малейшую провинность. От подобной жизни один художник повесился, другой — утопился в господском пруду.

Часто случалось так, что когда художник становился не нужен, его продавали вместе с попугаями, свиньями, лошадьми, моськами.

Владелец Аргунова, граф Петр Борисович Шереметев, отличался довольно взбалмошным характером. К крепостным мастерам он относился, как к своей собственности, по мере надобности передвигал их из одного имения в другое и часто заставлял выполнять различные мало относящиеся к искусству хозяйственные поручения. Нередко отрывал он от творчества своими сумасбродными приказами и Аргунова.

Жизнь Аргунова, насколько можно судить по немногим дошедшим до нас документальным сведениям, небогата внешними событиями. Он родился в 1729 году, в исключительно талантливой семье, давшей русскому искусству целое созвездие прекрасных художников и архитекторов.

Аргуновы были крепостными князя Алексея Михайловича Черкасского, а с 1743 года — графа Петра Борисовича Шереметева, к которому перешли в качестве приданого его жены Варвары Алексеевны Черкасской.

Портрет гр. Шереметева с собакой. 1753

По-видимому, родители Ивана Петровича Аргунова рано умерли, так как он рос и воспитывался в семье своего дяди, Семена Михайловича Аргунова — дворецкого князей Черкасских, а впоследствии управителя графов Шереметевых. Он долгие годы ведал принадлежавшим князю Черкасскому, а затем графу П. Б. Шереметеву «Миллионным домом». Дом этот носил такое название оттого, что помещался на расположенной неподалеку от Невского проспекта Миллионной улице в Петербурге. Здесь-то и прошла большая часть жизни Ивана Петровича Аргунова.

Очевидно, в семье Семена Михайловича Аргунова воспитанию детей, заботе о развитии их талантов уделялось немало внимания. Сын его Федор впоследствии стал выдающимся архитектором, а племянник — художником.

Искусство Ивана Петровича Аргунова начало формироваться в 1740-е годы. В это время на престол взошла дочь Петра I Елизавета. Ее царствование благоприятно сказалось на развитии русского искусства.

Строятся великолепнейшие, поистине сказочные по своей красоте дворцы, соборы, церкви, создаются парки с прелестнейшими уголками для любителей помечтать в уединении. Расцветают живопись, декоративная скульптура, прикладное искусство.

Императрица любит жизнь веселую, жизнь — вечный праздник. Она, а вслед за ней ее приближенные и в подражание двору дворянство превращают свое существование в вихрь непрерывно сменяющих друг друга увеселений, забав, развлечений.

Любопытна сочная характеристика самой императрицы, жизни двора и вельмож середины XVIII века, данная противником этой чрезмерной роскоши и суетности князем М. М. Щербатовым: «Елизавета была от природы одарена довольным разумом, но никакого просвещения не имела, так что меня уверял Дмитрий Васильевич Волков, бывший конференц-секретарь, что она не знала, что Великобритания есть остров; с природы веселого нрава и жадно ищущая веселья; чувствовала свою красоту и страстна умножить ее разными украшениями; ленива и недокучлива ко всякому, требующему некоего прилежания делу, так что за леностью ее не токмо внутренние дела государственные многие иногда лета без подписания ее лежали, но даже и внешние государственные дела, яко трактаты, по несколько месяцев, за леностью ее подписать свое имя, у нее лежали.

Портрет К. А. Хрипунова. 1757

Двор, подражая или угождая царице, в злототканные одежды облекался. Вельможи изыскивали в одеянии все, что есть богатое, в столе все, что есть  драгоценней, в питье все, что реже… Экипажи возблистали златом. Дома стали украшаться позолотою, шелковыми обоями, дорогими меблями, зеркалами и другими».

Нечто подобное наблюдалось в это время во Франции, при дворе Людовика XV. Мироощущение Людовика, его придворных, французской аристократии нашли ярчайшее воплощение в искусстве стиля рококо.

Портрет  Хрипуновой. 1757

Этот грациозный жеманный стиль соответствовал вкусам знати, дворянства, ощущавших себя на вершине своего благополучия. В Россию были приглашены ведущие его мастера, в частности живописцы Георг-Христофор Гроот, Луи Токке, Пьетро Ротари. Они были первоклассными художниками, не зря обласканными императрицей и русской знатью, создавшими в России множество драгоценных по живописи, замечательных по полноте выражения в них радостного мироощущения портретов.

Их произведения явились очень хорошей школой для русских мастеров, обучение которых было одной из обязанностей приезжавших в Россию иностранных художников.

Так, Георг-Христофор Гроот был учителем Ивана Петровича Аргунова. Он происходил родом из Штутгарта, в Россию приехал в 1741 году и вскоре стал придворным живописцем. Гроот работал в России и как портретист, и как художник-декоратор. Но несомненно, что наиболее полно его талант проявился именно в искусстве портрета. Портреты кисти Гроота отличаются большим сходством с моделью при явной идеализации, нежной, мягкой красочной гаммой, изысканной композицией.

Не известно, учился ли Аргунов у кого-нибудь до Гроота, с какой подготовкой он пришел в его мастерскую, какие произведения исполнил здесь. В ранних сохранившихся до нашего времени работах Аргунова ощущается воздействие этого художника. В то же время уже в них Аргунов заявляет о себе как о своеобразном мастере, серьезно и вдумчиво относящемся к модели, стремящемся правдиво запечатлеть особенности ее облика.

Наиболее ранние из сохранившихся портретных произведений Аргунова относятся к началу 1750-х годов. В это время его творческая деятельность очень многогранна. Он успешно работает не только как портретист, но и в области церковной и декоративной живописи. И все же уже с первых своих самостоятельных шагов наиболее интересно, смело он проявляет себя в портретном искусстве. В дальнейшем Аргунов целиком посвящает себя этому жанру.

Портрет калмычки Аннушки. 1767

Первые свои портреты Аргунов создает в духе так называемого парадного портрета, очень распространенного в XVIII веке, целью которого было показать высокое происхождение изображенного или его заслуги перед государством, во всем великолепии отразить его блистательное окружение и пышное одеяние. Парадный портрет должен был ошеломлять, вызывать восторженное чувство. Изображение человека освобождается от всего будничного и обыденного. Оно превращается в своего рода символ, воплощающий идею власти, величия, богатства. Поэтому задачи выявления характерности модели, раскрытия внутреннего мира в таких произведениях обычно не ставятся. Парадный портрет по своей сути очень близок наиболее распространенному литературному жанру этого времени— хвалебной оде.

Портрет А. А. Лазаревой. 1769

Портретисты XVIII века как средней руки, так и хорошие и даже наиболее значительные в той или иной степени следовали специальным установкам и правилам, что характерно и для поэтов XVIII века.

Излюбленным кодексом эстетических норм портретной живописи для русских художников данного периода был трактат француза Роже де Пиля. Вот два из положений этого трактата, получивших непосредственное отражение в парадных портретах Аргунова 1750-х годов.

«…Все те недостатки, без которых познается осанка и сложение людей, должны быть поправляемы и выпускаемы в портретах женщин и молодых мужчин; например, нос кривоватый можно попрямить, грудь гораздо сухую, плеча слишком высокие также можно приноравливать к требуемой хорошей осанке, не выступая из одной крайности в другую. Надобно, чтоб каждый был одет по чиностоянию своему, поелику одни только наряды могут показать в живописи различие между людьми: но соблюдая приличный чиностоянию характер, надобно чтоб одежды были хорошо избраны и раскинуты с изяществом».

Самым ранним дошедшим до нас портретом Аргунова является портрет князя Ивана Ивановича Лобанова-Ростовского, офицера Конного гвардейского полка, родственника графа Петра Борисовича Шереметева (1750).

Из глубины темно-оливкового фона возникает перед нами фигура молодого человека. Он держится с большим достоинством. Поза его свободна и уверенна, осанка горделива, во взгляде и во всем лице сквозит высокомерие. Портрет очень красив по ярким, насыщенным цветовым сочетаниям. Материально, убедительно, весомо, с истинно чувственным любованием написаны темно-зеленый парадный мундир с алым воротником и манжетами, расшитый золотым галуном, поблескивающие латы, тонкие кружева, пурпурная горностаевая мантия. Краски мерцают и искрятся, они радуют глаз.

Молодой аристократ изображен таким, каким он хотел бы себя видеть. Его характер, повадка ускользают от нас. И все же в этом раннем произведении Аргунова, близком по своему композиционному построению и эстетическим принципам искусству рококо и, в частности, творчеству Гроота, уже проступают аргуновское своеобразие, только ему присущий подход к модели. Это проявляется в той чистосердечности, серьезности, с которой вглядывается художник в лицо портретируемого, в его глаза, в той честности и правдивости в передаче особенностей облика, которые проявляются вопреки всем канонам и нормам. Ведь если всмотреться в лицо изображенного молодого человека пристальнее, за напускным высокомерием скрывается юношеский задор и вместе с тем затаенная робость. Подлинно аргуновское сказалось и в любви к сопоставлению, сведению в единую гамму сочных цветов.

Вскоре художник создает парный к этому портрет жены Лобанова-Ростовского Екатерины Александровны (1754). Превосходно написаны ее очень живые карие глаза, контрастирующие с неподвижностью кукольного лица, мало индивидуализированного, очень похожего на лица-маски светских дам на многих портретах этого времени. Очень натурально показана матовая, бледная, прохладная кожа груди и шеи, как и в предыдущем портрете мастерски написано голубовато-серое роскошное парчовое платье с огромными фижмами. Убедительно выявлена тяжесть, плотность, жесткость парчи, ложащейся ломкими чеканными складками.

Оба портрета композиционно связаны между собой. Головы изображенных обращены друг к другу, накинутые на плечо каждого из супругов пурпурные мантии служат как бы обрамлением портретам.

О достижении Аргуновым творческой зрелости свидетельствует самое великолепное из его ранних произведений — портрет графа Петра Борисовича Шереметева с собакой (1753), замечательный по выражению в нем во всей полноте идеи парадного портрета, по своей плотной, добротной живописи и сдержанному колориту, построенному на сочетании золотисто-коричневых тонов.

На портрете представлен один из богатейших людей России того времени, сын прославленного фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева — ближайшего сподвижника Петра I, очень любимого им.

Портрет неизвестной в темно-голубом платье. 1760

Сын не отличался ни умом, ни храбростью отца. Он пережил нескольких царей, никогда не подвергаясь опале и получая многочисленные чины и ордена. Весьма отрицательную и, очевидно, во многом справедливую характеристику дает ему один из историков XVIII века, уже упоминавшийся князь Щербатов: «Граф Петр Борисович Шереметев сперва камергер, а потом генерал-аншеф и генерал-адъютант...

Человек весьма посредственный разумом своим, ленив, не знающ в делах, и, одним словом, таскающий, а не носящий свое имя, и гордящийся единым своим богатством, в угодность монархине со всем возможным великолепием жил; одежды его наносили ему тягость от злата и серебра и блистанием ослепляли очи: екипажы его. . . были выписаны из Франции, были наидрагоценнейшие; стол его великолепен, услуга многочисленная, и житье его, одним словом, было таково, что не единожды случалось, что нечаянно приехавшую к нему императрицу с не малым числом придворных, он в вечернем кушанье яко бы изготовляясь, мог угощать. А сие ему достоинством служило, и он. . . у двора, не взирая на разные перемены в рассуждении его особы, был особливо уважаем».

Шереметев, как и многие другие аристократы того времени, стремился во всем подражать нравам двора. Он строил превосходные дворцы и загородные резиденции, среди них — знаменитые «Фонтанный дом» в Петербурге на Фонтанке и подмосковную резиденцию Кусково.

Пример двора священ вельможам, богачам; Во всех родилась страсть изящная к садам: В Архангельском сады, чертоги и аллеи Как бы творение могучей некой феи, За диво бы почли и в Англии самой Село Кусково, где боярин жил большой, Любивший русское старинно — хлебосольство Народны праздники и во трудах спокойство.

Портрет гр. П.Б. Шереметева. 1760

Шереметев украсил свои владения всевозможными предметами искусства и роскоши, внимательно следил за приходом из заморских стран кораблей с новинками. В созданной им у себя дома кунсткамере было богатое собрание различных диковинок: серебряных часов, пирамид из руд, таких редкостей для того времени, как термометр и барометр. Шереметев обладал обширной коллекцией картин, правда, наряду со значительными произведениями, попадались довольно посредственные, а иногда и совсем никудышные, так как он не был истинным знатоком.

В XVIII веке в моду вошел обычай устраивать в своих домах портретные галереи. Шереметев выстроил специальное здание в кусковском парке для своей галереи, насчитывавшей сто двадцать восемь портретов. В начале ее располагались изображения владельцев и их предков, далее — портреты представителей царствующей династии и монархов других стран и, наконец, многочисленные изображения современников Шереметева — вельмож елизаветинского и екатерининского времени.

На упомянутом выше портрете Шереметев показан на фоне зелени парка. На нем роскошный охотничий костюм, к его ногам доверчиво прижалась породистая собака. Аргунов изображает Шереметева в исполненной достоинства и величавости позе, ярким светом выхватывает из глубины темного фона его лицо, проникнутое уверенностью в себе, сознанием своего благородства. Всеми этими средствами художник создает образ идеального вельможи, аристократа. Колорит в произведениях Аргунова играет существенную роль в раскрытии образа. И в этом портрете сочетанием сведенных в изумительной гармонии оливковых, коричневых, золотистых тонов он создает благородную гамму, отвечающую стилю произведения. Как и в предыдущих портретах, художник большое внимание уделяет передаче материальной осязаемости предметов. Праздничное зрелище для глаз представляет блестяще написанный костюм графа — превосходно передана тяжесть и мягкость бархата кафтана, мерцание золотого шитья, блеск орденской звезды, тонкость кружева.

Завершился период становления Аргунова как художника. Верную оценку его дает один из самых серьезных исследователей творчества художника Т. А. Селинова: «Портреты, созданные в первой половине 1750-х годов, свидетельствуют о серьезном и вдумчивом отношении к натуре. Черты светской парадности, отвечавшей эстетическим вкусам времени, сочетаются в портретах Аргунова с радостным мироощущением и красочностью, идущими от народного творчества. Органическая слитность этих качеств является характерной особенностью живописных полотен Аргунова».

Портрет Екатерины II . 1762

Начинается пора творческого расцвета художника, совпадающая со временем интенсивной духовной жизни русского общества.

В конце 1750-х годов Аргунов пишет первые интимные портреты. В этой области ему суждено было создать свои самые значительные произведения.

- В интимном портрете главная задача художника — раскрытие духовного облика модели. Социальная принадлежность, богатство, чины — все это не важно для такого изображения. Главное — внешний облик человека, его «я», его внутренний мир. Дистанции между художником и моделью не должно существовать. Чем больше художнику удается преодолеть скованность позирующего, заставить его вести себя естественно, раскрыться, тем больше приближается он к истинной задаче интимного портрета — показать не вельможу, дворянина, помещика, а человека во всей его неповторимости и своеобразии. Нередко поэтому героями таких произведений становятся близкие художникам люди.

Интимные портреты, как правило, невелики по размерам, часто поясные, обстановка, аксессуары в них обычно отсутствуют. Главное — лицо человека, его глаза, руки.

В 1757 году Аргунов пишет парные портреты четы Хрипуновых. Козьма Аксентьевич Хрипунов со своей женой жил «по найму» в «Миллионном доме» — там же, где и Аргунов. Хрипунов был переводчиком и секретарем Коллегии иностранных дел.

Судя по особой задушевности, свойственной портретам Хрипуновых, Аргунов писал их не по заказу, а как изображения друзей.

Супруги представлены в домашней обстановке за чтением. Фон портретов темный, нейтральный. Яркий свет выхватывает из его глубины лица немолодых людей, пытливым взором глядящих на зрителя. Аргунов добросовестно, без всякой идеализации, но с большой доброжелательностью передает черты некрасивого обрюзгшего лица мужчины: большой, мясистый нос, толстые, плотно сжатые губы, тупой подбородок. Но в этом лице, в пристально глядящих на нас глазах ощущается постоянная работа мысли, недюжинный ум, доброта. И это делает его привлекательным. Созданию интимного образа в немалой степени способствует и тонкая скромная цветовая гамма, построенная на сочетании сероватых и коричневатых тонов.

Большой художественной выразительности достигает Аргунов и в портрете Хрипуновой. Она изображена сидящей на стуле с раскрытой книгой в руках. Поза ее удобна и спокойна, платье свободного покроя с большим беличьим воротником не стесняет движений. Весь облик Хрипуновой дышит естественностью и простотой. Превосходно написано милое, тонкое, интеллигентное лицо с живыми карими добрыми глазами. Книга в портрете — не просто атрибут. Чтение — привычное и любимое ею занятие.

В конце 1750-х — середине 1760-х годов Аргунов создает еще два парных портрета — на этот раз изображая себя и свою жену.

В автопортрете Аргунов предстает перед нами в домашнем халате, за работой. Пристальным, острым взглядом художника всматривается он в свое лицо, стремясь правдиво отобразить его на холсте. Композиция портрета динамична. Фигура решена в сложном развороте: голова обращена в одну сторону, туловище в другую. Фон, одежда погружены в тень, резким светом освещены только лицо и рука, написанные очень объемно.

В округлом с неправильными чертами лице столько чистосердечия, скромности, доверчивости, что зритель невольно попадает под обаяние изображенного человека. Как всегда у Аргунова, большую роль в создании образа играет колорит, построенный на сдержанной коричнево-оливковой гамме, оживленной нежными тонами розового, голубого, зеленого.

Столь же искренне, без всякой идеализации, с большой теплотой передает художник облик жены, дородной женщины с простоватым пухлым лицом. Он ничего не приукрашивает: ни толстоватого носа, ни слишком полных губ, ни двойного подбородка. Эта жизненность, достоверность увлекает зрителя. И в женском портрете лепка лица, тела сильная, объемная. Сочно, широкими, свободными мазками написаны лимонно-желтое платье, ярко-синий плащ.

В 1767 году Аргунов создает одно из самых пленительных своих произведений — портрет калмычки Аннушки, или Анны Николаевны, как ее величали в доме Шереметевых.

В то время было очень модно брать в услужение к хозяйке дома маленьких калмычек. У князя А. М. Черкасского жили две девочки-калмычки, Екатерина Борисовна и Анна Николаевна, воспитанием которых занималась его дочь. Выйдя замуж за графа П. Б. Шереметева, она перевезла в дом мужа и воспитанниц. Особенно любили супруги Шереметевы Аннушку, о чем свидетельствуют их теплые и ласковые письма к ней: «Душа моя, Аннушка, здравствуй со всей своей свитой! Приезжай, душа моя, к нам скорей.  Боже  благослови путь ваш и дай боже в радости тебя видеть. Дединька, маманька, тетя, тятя и я тебя целуем и глазушки твои таракашки.Баба твоя Варвара Шереметева. ..»

Портрет написан после смерти жены Шереметева. Аннушка держит в руках портрет покойной хозяйки, демонстрируя его зрителю. На нас смотрит раскосыми карими глазами хорошенькая девочка в красном платье, отделанном тонкими кружевами. Ока не позирует, а живет в портрете, чуть смущенно, и в то же время немного лукаво поглядывая на зрителя.

Живость, угловатая грация, непосредственность, присущие детству, — все это остро подмечено и передано художником. Под стать искрящейся жизнерадостности образ яркие, насыщенные краски портрета: контрастно сопоставленные открытый красный, зеленый и белый цвета.

В конце 1760-х годов Аргунов пишет портреты членов семьи богатейших купцов Лазаревых. По происхождению они были армянами, переселившимися в Россию из Персии в середине XVIII века. Лазаревы поставляли двору шелковые ткани, не уступавшие по качеству лионским.

Очень хорош портрет Анны Акимовны Лазаревой (1769). В кресле, в удобной и покойной позе сидит пожилая женщина с характерным лицом. Она погружена в раздумье и слегка улыбается своим мыслям. Мягкий свет скользит по ее упругим скулам, своей игрой придавая лицу жизнь и движение.

Жестко, чеканно написано роскошное парчовое, расшитое жемчугом и золотом национальное одеяние; оно не выявляет форм тела, а, наоборот, стремится скрыть их под своим узорочьем.

В это время художник создает много заказных портретов. Великолепное понимание стиля рококо он проявил в изысканном «Портрете неизвестной в темно-голубом платье» (1760).

По своему образному строю он соответствует одному из предлагаемых Роже де Пилем вариантов женского портрета: портрет как бы извещает о себе самом: «Я та веселонравная, которая любит только смехи и забавы».

Грациозен поворот женской фигуры. На плечо ниспадает кокетливый локон. Живость сквозит в круглом розовощеком лице с задорным взглядом влажных голубых глаз. Белизну нежной груди оттеняет черная кружевная рюшь. С большим декоративным чутьем написано голубое, расшитое цветами платье, красная мантилья, розы на корсаже и в пудреных волосах.

В 1760-е годы Аргунов создает галерею портретов членов семьи Шереметевых. Сочетанием ослепительной нарядности костюмов, представительности поз с очень правдивой, лишенной идеализации трактовкой лиц отличаются парные портреты Варвары Алексеевны и Петра Борисовича Шереметевых.

Варвара Алексеевна — единственнная дочь канцлера А. М. Черкасского, наследница огромных богатств — в молодости славилась необыкновенной красотой. Была хорошо образована. Множество молодых людей сваталось к ней, среди них — замечательный поэт Антиох Кантемир. Варвара Алексеевна неумолимо отдалила его от себя. Кантемир не мог ей этого простить, называл ее «тигрицей», а ее отца — «черепахой». Считается, что образ распутной светской кокетки Сильвии в его седьмой сатире (1739) «списан» с нее.

Портрет гр. В.А. Шереметевой. 1760-е годы

В 1743 году Варвара Алексеевна вышла замуж за Шереметева и вскоре была пожалована в статс-дамы.

Портрет Шереметевой по своему характеру парадный. Она изображена в величавой, преисполненной горделивости позе, в великолепном наряде — серебристом парчовом платье, затканном белыми цветами, корсаж которого расшит золотом, на груди приколот усыпанный бриллиантами портрет императрицы. Взгляд ее, обращенный на зрителя, холоден и надменен. Аргунов стремится создать нарядное, декоративное произведение. Мягкие жемчужно-серые и розоватые краски портрета сведены к изысканной гамме. С большим мастерством передана фактура серебристой парчи платья, блеск драгоценных камней.

Но здесь Шереметева непохожа на ту изящную куклу, какой неоднократно изображал ее Г.-Х. Гроот. Аргунов нисколько не стремится польстить своей хозяйке. С большой жизненной убедительностью показывает он ее полное лицо, обвисшие щеки, двойной подбородок. Хорошо передана грузность стареющей женщины: расплывшаяся фигура, полные плечи.

Идеализация образа Шереметева, присущая портрету, созданному Аргуновым в ранний период творчества, в портрете графа 1760 года уступает место стремлению к большей достоверности в передаче его внешнего облика и характера. Шереметев изображен в энергичном повороте на фоне парка. На нем красновато-розовый, расшитый золотом бархатный кафтан. Очень хорошо показана тяжесть бархата, его нежная ворсистость, переливы, мерцание золота. Художник без всякого приукрашивания передает черты маловыразительного одутловатого лица — заметную косину глаз, дряблость подбородка.

В 1766 году написан портрет дочери Шереметева Варвары Петровны. Аргунов старательно, любовно воспроизводит черты грустного юного лица, весь хрупкий облик девушки: бархатистые добрые глаза, округлые щеки, точеный нос, изящную шею, красивые руки. Ей к лицу прелестное воздушное платье, украшенное голубыми, розовыми, желтыми цветами, отделанное тончайшими, увитыми гирляндами из мелких цветочков кружевами.

Неожиданное и своеобразное решение дает художник в портрете Толстой (1768). В парадный по характеру портрет он вводит бытовое действо, изображая свою модель за прозаическим занятием — вязанием. Удивительно реалистически показано ее одутловатое, глуповатое лицо. Великолепную трактовку портрета находим в одной из статей С. Маковского: в портрете поражает «бесхитростное проникновение в живую природу, говорящее о самостоятельном искании форм и красок. Художник изобразил Толстую так, как он ее действительно видел, — и вместе с нею отразил на холсте, словно в тусклом прадедовском зеркале, весь быт далекого века, помещичий старосветский быт Екатерининской России».

Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме. 1785

В результате дворцового переворота, произошедшего 28 июня 1762 года, на престол взошла Екатерина II. Начинается «Екатеринин век». Гремят оды российских Пиндаров — Майкова, Петрова, Державина, славящие «Фелицу». Русские и иностранные живописцы создают бесчисленное множество ее парадных изображений.

В конце 1750-х — начале 1760-х годов слава Аргунова достигает апогея. Ему заказывают для сената портрет императрицы (1762), который ей чрезвычайно понравился.

Вот что пишет по этому поводу Аргунов своим хозяевам:

«Государю сиятельнейшему князю Петру Борисовичу, государыне сиятельнейшей графине Варваре   Алексеевне.

Доношу вашему сиятельству, что портрет ее императорского величества в Сенат, писанный мною прошедшего августа тридесятого дня, окончил и сего сентября первого дня ее императорскому величеству через князя Петра Никитича Трубецкого был представлен при самом выезде в поход. И оный портрет ее императорское величество изволило опробовать, что работа и идея хороша, также и в лице сходство есть, а более нижняя часть лица похожа, в которой мог более приметить. При оном его сиятельство князь Петр Никитич доложил ее императорскому величеству, что я наизусть оный писал с примечания в выходах, потому что оригиналов сходных нет. И ее величество изволило сказать — для чего-де не сказали, мне-де самой надобно сидеть. И но оное его сиятельство доложил, что об этом не хотели утруждать ее величество. Потом ее императорское величество изволило указать оный портрет в Москву взять и высочайшей своей монаршей милостью изволила удостоить меня, чтоб в бытность в Москве с самой ее императорского величества писать [и] в чем будет надобно мог поправить».

Портрет представляет собой типичное парадное изображение. Все здесь торжественно, помпезно: и тяжелый бархатный занавес, на фоне которого представлена стоящая у стола императрица, и ее массивное белое атласное платье, и золотистая, ложащаяся ломкими складками мантия. Жестом правой руки указывает императрица на покоящиеся на бархатной подушке царские регалии, словно говоря: «Я есмь сия премудрая государыня, которыя величественный вид исполняет почитанием и преданностью». Лицо Екатерины миловидное, очень мало индивидуализированное. В подобного рода портретах, как и в поэтических одах, создавался образ монарха, носителя власти вообще. Острая характерность не являлась целью художника. Он лишь отталкивался от реального облика, приукрашивая все не очень привлекательное, подчеркивая и выделяя красивое.

В превосходной галерее портретов, созданных в годы творческого расцвета, Аргунов достигает своего апогея. Ему удалось в значительной мере преодолеть условность и идеализацию ранних работ. Чуткий, внимательный подход к модели, проявившийся с самых первых шагов его деятельности, в зрелый период привел художника к созданию целого ряда замечательных по своей искренности, задушевности интимных портретов. В них Аргунов был менее скован условными канонами, полнее мог выразить свои индивидуальные особенности и прежде всего присущую ему правдивость и глубокую человечность.

Созданные им в это время произведения отличаются большими колористическими достижениями. В зависимости от характера изображенного человека красочная гамма создается то переливом радужных ярких насыщенных тонов, то восхищает нас своей благородной сдержанностью. С великолепным мастерством передает художник фактуру различных предметов.

В 1750—1760-е годы жизнь Аргунова складывается довольно благоприятно. Большую часть времени он отдает живописи, спорадически выполняя поручения графа, связанные с покупкой, упаковкой, отправкой вещей из одного имения в другое и реставрацией картин. Но вскоре и этой весьма относительной свободе художника приходит конец. Во второй половине 1760-х годов Шереметев теряет самых близких ему людей — умирает его жена, а затем любима? дочь Анна. Он оставляет Петербург и поселяется в Москве. Удалившись на покой, Шереметев начинает уделять больше внимания своему сложному и большому хозяйству. Аргунов назначается управителем «Миллионного дола» — огромного, занимавшего часть квартала, сдававшегося внаем особняка. Кроме того, он по-прежнему незаменим во всех касающихся искусства делах графа.

Поздний период творчества Аргунова совпадает со временем великолепного взлета русского портрета, появления целого созвездия замечательных художников, таких как Ф. С. Рокотов, Д. Г. Левицкий и другие. В своих произведениях они создавали новое, более многогранное и глубокое представление о человеке, чем их предшественники.

Аргунов, думающий, серьезный художник, видел перемены, происходившие в портретном искусстве. Но к 1770-* годам он подошел уже зрелым, сложившимся мастером и поэтому в новый период не мог сказать нового слова, продолжая работать в традициях предшествующего времени. Однако в стилистике его произведений происходят некоторые изменения в связи с общей эволюцией русского искусства к классицизму. Композиция работ Аргунова становится более спокойной и уравновешенной, объемы — четче, пластичнее, колорит — монохромнее, красочная поверхность — глаже. Основные произведения художника 1770-х годов — портреты контр-адмирала С. К. Грейга (первая половина 1770-х годов), Б. В. Шереметева (1775), П. В. Шереметева (1770-е), Е. А. Мельгуновой (1777).

Особенно определенно провялились эти черты в портретах 1780-х годов.

В 1785 году старейший художник создает один из самых пленительных в истории русского искусства образов простой русской женщины — «Портрет неизвестной крестьянки а русском костюме».

Для русской интеллигенции этого времени вообще характерен интерес к крестьянской теме. Прогрессивные писатели утверждают в своих произведениях мысль о равенстве всех людей,   независимо от их социальной   принадлежности.

Адам дворян не родил, но одно с двух чадо Его сад копал, другой пас блеющее стадо.

Часто в литературе крестьяне даже ставятся по своим нравственным качествам выше дворян.

Портрет, созданный Аргуновым, замечателен отсутствием всякой идеализации и слезливой умиленности которые так режут глаз в крестьянских портретах той эпохи (например, «Лизынька и Дашенька» Д. Г. Левицкого, 1794 портрет торжковской крестьянки Христины В. Л. Боровиковского, 1795). Равного пишет равный. Очевидно, художнику удалось найти душевный контакт с моделью. Отсюда такая простота, естественность, непосредственность ее изображения. Открытое лицо женщины, дышащее здоровьем, покоем, делают прекрасным ясные, светлые, добрые глаза, доверчиво глядящие на мир. Красоту цветущего молодого тела оттеняет нарядный крестьянский костюм: белоснежная, тонкая, круглящаяся на плечах и груди рубаха, яркие бусы, красный, расшитый золотыми нитями сарафан, чудесный головной убор, придающий величавость облику крестьянки.

Колорит портрета сдержан и строг, объемная лепка сильна и пластична. Осторожными, точными движениями кисти, бережно, любовно воспроизводит художник облик скромной, приветливой, обаятельной женщины.

Со второй половины 1780-х годов начинается постепенный спад творчества Аргунова. В его работах появляются черты сухости, схематизма. Заинтересованность, душевная теплота по отношению к модели уступает место безразличию.

Эти черты явственно проявились в последних датированных работах художника — парных портретах архитектора М. Н. Ветошникова (1787) и его жены Т. А. Ветошниковой (1786). Они написаны добросовестной скрупулезной кистью, но без подъема. Ощущается равнодушное отношение художника к изображенным. Это лишает образы жизненной убедительности, между ними и зрителем не возникает контакта.

В 1790-е годы и в начале нового столетия Аргунов больше не работает как художник, занимаясь исключительно хозяйственными делами. В 1788 году Шереметев назначает его управителем своего московского дома и членом крепостной коллегии. Аргунов вынужден покинуть Петербург, в котором вырос, сформировался как художник, творил без устали, и переехать в Mocкву. Безрадостны последние годы жизни мастера, не согретые теплом покинувшей его музы. Единственным утешением для него были сыновья, достигшие замечательных успехов в искусстве.

В начале 1802 года художника не стало.

Ивен Петрович Аргунов был не только одним из самых тонких и обаятельных русских портретистов XVIII века, но и талантливым педагогом.

В 1753 году к нему в мастерскую по личному распоряжению императрицы Елизаветы Петровны были направлены три ученика, спавшие с голоса певчие придворной капеллы — Антон Павлович Лосенко, Кирилл Иванович Головачевский и Иван Семенович Саблуков. С ними художник делился всеми своими познаниями и умением. Очевидно, он и в деле преподавания, как и в остальном, был исключительно терпелив, настойчив, добросовестен, так как пройдя обучение в его мастерской, ученики были зачислены в Академию художеств «подместерьями», а вскоре — назначены «адъюнктами», то есть ассистентами профессоров.

Лосенко впоследствии вырос в одного из самых значительных исторических живописцев XVIII века. Кроме того, он создал целый ряд превосходных портретов.

Головачевский и Саблуков стали незаурядными портретистами. Головачевский, помимо этого, был учителем и воспитателем многих поколений русских художников на протяжении своей шестидесятилетней педагогической деятельности в Академии художеств, а Саблуков явился основателем Харьковского художественного училища.

Имеются сведения о том, что Аргунов обучал крепостных Шереметева.

Последними учениками художника были его сыновья. Старший, Павел, вырос в великолепного архитектора, главного строителя Останкинского дворца-театра. Средний, Николай, стал значительным и своеобразным мастером портретного искусства. Младший, Яков, также был портретистом, в основном графиком.

Н. П. Шарандак. "Иван Аргунов"

Массовая библиотека по искусству

"Художник РСФСР"

Ленинград. 1977

 Скачать книгу "Иван Аргунов"